Шел 1967 год. Жизнь шла своим чередом. Крепли отношения двух многонациональных стран - СССР и совсем молодой, идущей своим демократическим путем, Индией. В стране Советов был объявлен творческий конкурс среди мастеров литературы и искусства на соискание премии имени Джавахарлала Неру, первого Президента свободной от английского колониализма Индии. Отбором кандидатур занимался сам Председатель Совета Министров СССР - А.Н.Косыгин. Он пресек все малейшие поползновения недобросовестных клерков протащить в ряды соискателей, не заслуживающих ее. Просиживал за отбором работ сам.

Л.В. даже и не собиралась участвовать в этом конкурсе. Зная это, все за нее сделали бывшие коллеги по перу правдинцы и корреспонденты других газет и агентств, работавшие с ней когда-то бок о бок. Они, возмущенные притязанием некоторых лиц, не имеющих для этой награды никаких прав и основы, кроме личных связей в некоторых высоких инстанциях, собрали все ее книги, публикации об Индии и отправили в адрес Косыгина. До этого у Л.В., кроме газетных и журнальных очерков, вышли еще несколько книг: "Об истории рабочего движения в Индии", "По Южной Индии", "Парава - летучие рыбы", "Тайна племени Голубых гор". Тогда эта солидная констатация творческого факта личности произвела на Косыгина неизгладимое впечатление, и когда ему пытались подсунуть характеристику на очередного протеже, он в такой момент показывал стопку книг Л.В., лежащих у него на столе, как единственное мерило в выборе достойных. Кто-то из приближенных к Косыгину, передал тогда его радостное оживление при встрече с ее творчеством: "Слава Богу! Есть кому вручать заслуженную награду". Так Л.В. оказалась в числе первых, кому была вручена эта премия вместе с золотой памятной медалью. "Дорогами джунглей" оказалась лучшей книгой, написанной об индийском народе за тот исторический период.

Шел 1968 год... Делегацию лауреатов принимала сама Индира Ганди.

Я смотрю на большую фотографию, стоящую на книжной полке в квартире Л.В. Светлые, улыбающиеся лица. Индира Ганди, облаченная в белое сари. Л.В. в элегантном английском костюме не менее ослепительной белизны. Если бы ничего не знать об этих личностях, то можно было бы сказать, что на ней запечатлена желанная встреча очень давних друзей... И не удивительно, что отношения межу ними этой встречей не закончились. Индира Ганди не раз потом встречалась с ней просто в дружеских беседах. И мнение Л.В. в том или ином вопросе было для нее небезынтересно.

А тогда эта первая встреча только что состоялась. Индира Ганди с лучезарной улыбкой сразу же направилась к Л.В., которая стояла вдалеке от других лауреатов с Зульфией, певицей из восточной республики Страны Советов. Индира Ганди сама вручала заслуженные награды... Был дан пышный прием в честь первых лауреатов. Все центральные и местные газеты пестрели их портретами. Началось триумфальное шествие по крупным городам многоязычной страны. Они уже были в Мадрасе. На следующий день их ждали в Тривандруме. Но судьба вершила свой сценарий...

Утром она проснулась с необъяснимым чувством неодолимой жажды встречи со Святославом Николаевичем Рерихом. Сейчас или никогда! Вопрос стоял так. Хотя "другая" Л.В. прекрасно понимала, как это не вовремя. Столько лет прожить в Индии, иметь до этого сотни возможностей!.. Она, конечно же, знала о существовании необыкновенного русского художника и еще более необыкновенных его родителей. Но чтобы приехать к нему просто так и познакомиться с ним!

- Ну живет и живет себе этот великий человек, а я-то тут при чем? - резонно задавала себе вопрос Л.В. - Почему я должна мешать ему своим присутствием? Кто я такая? И что скажу при встрече? А тут ну прямо, как молнией прострелило. Да в самый не подходящий для этого момент! Но чувство, возникшее во мне, уже несло меня вперед. И я не могла препятствовать ему. Это было выше моих сил. Я пришла к генеральному консулу в Мадрасе Г.Каверину. Гаврила Каверин, кандидат исторических наук, мой старый друг. Когда я стала требовать у него автомобиль, чтобы поехать к Святославу Николаевичу, он прямо взвыл, - продолжала рассказывать Л.В. - "Ты с ума что ли сошла?" - набросился он на меня по-свойски. - "Завтра вылетаем в Тривандрум. Там ждут больше тебя, чем нас. Что я им всем скажу? А кто будет вести встречу? Все газеты объявили о твоем приезде. На, читай!" Он швырнул ее мне в дикой ярости чуть ли не в лицо. "Ты меня режешь без ножа! Не дам!" - отрезал он. "Ну и не надо. Обойдусь и без тебя", - сказала я ему уже совершенно спокойно, прекрасно понимая и его. Он посмотрел на меня в упор. Опять разразился руганью. Сделался весь красным, как рак, и потом уже спокойно бросил: "Черт с тобой! Все равно ты сделаешь по-своему! Я тебя знаю. Бери и катись на все четыре стороны. Больше я тебя видеть не желаю... Только попробуй опоздать к самолету!" - бросил он последнее. - Я обрадовалась. Но тут же осела, Святослав Николаевич же меня не знает, как я явлюсь к нему и что скажу? "Зравствуйте, я ваша тетя?" При нашем бурном диалоге с консулом присутствовал уже совсем немолодой человек Семен Иванович Тюляев. Он тоже был в числе лауреатов, и его хорошо, как он сказал, знал Святослав Николаевич. Тюляев писал книгу о его творческом пути, и у него была масса вопросов к своему герою. И он вызвался представить меня. Я несказанно обрадовалась. Мы проехали из Мадраса в Бангалор, а Святослав Николаевич уехал в это время в свое имение Татагуни. Когда мы примчались, наконец-то, в имение, то было уже одиннадцать часов вечера. В доме все спали. Тьма стояла непроглядная. Но отступать было некуда. Время неумолимо отсчитывало свой ход... Тюляев постучал в дверь. В полном негодовании на порог выцгел сам Святослав Николаевич. "По какому праву вы врываетесь в мой дом в такой поздний час?" - гневно обратился он к представившемуся ему бедному Тюляеву. Я стояла за его спиной ступенькой ниже, и меня в темноте не было видно. Услышав гневные слова Святослава Николаевича, я поняла, что надо выручать обескураженного старичка, пока его не сбросили со ступенек крыльца. Я вышла из-за спины Тюляева и, окончательно растерявшись, громко произнесла: "Здравствуйте, Святослав Николаевич. Я - Шапошникова". Он сразу осекся и как-то пристально посмотрел на меня... Лицо его изменилось. И уже совсем другим голосом он сказал: "Проходите. Я давно Вас жду". Мы проговорили всю ночь... Тюляев был напрочь забыт. Утром надо было уезжать, чтобы успеть в аэропорт к вылетающему в Москву самолету. С того времени мы со Святославом Николаевичем, можно сказать, уже не расставались.

- А о чем вы так долго беседовали? И почему он "давно ждал?" -не унималась я.

- "Потому что", как ты любишь говорить... Ничего случайного в мире нет, - после долгого молчания заговорила она. - Приходит время, и ты понимаешь, ради чего пришел в этот мир. Пришло тогда и для меня это время. Время моей "третьей жизни", как я люблю говорить... Перед отъездом он дал мне письмо для Беликова Павла Федоровича*. Ему хотелось, чтобы мы ^сдружились и узнали друг друга поближе. Так оно и произошло. Но я тогда не знала о его замыслах ничего. Уезжая, они вместе с Девикой пригласили меня в отпуск на двухнедельный отдых в имение родителей, в Кулу.

Придет время, и обо всем, что касается встречи Л.В. с Рерихами, вы прочтете в ее трилогии "Великое путешествие". Мое повествование будет перекликаться с тем, что будет отражено в ней, поскольку события в основе своей остаются неизменны, канва их - незыблема.

Был уже май 1972 года, когда она наконец-то смогла приехать по приглашению Рерихов в Индию, поселок Наггар, долину Кулу, где было имение родителей Святослава Николаевича - Николая Константиновича и Елены Ивановны.

- Рад вас приветствовать в долине Кулу, - сказал Святослав Николаевич, встречая Л.В. на ступенях дома.

"Кулу зажата между двух сторон Западных и Восточных отрогов Гималаев, прорезанных рекой Биас", - так начнет она свое повествование об этом пребывании в имении Рерихов в своей трилогии "Великое Путешествие".

Первое, что она увидела, это величественный камень, на котором было написано: "Тело Махариши Николая Рериха, великого друга Индии, было предано сожжению на сем месте 30 магхар 2004 года. Викрам эры, соответствующего 15 декабря 1947 года. Ом. Рам", что в переводе означает - Да будет мир".

- Это пребывание дало мне понять, как мало мы знаем о Рерихе, жизнь которого была подвигом в самом прямом смысле этого слова. И я поняла, что должна рассказать о нем. Но как? Как вместить в этот рассказ полотна Рериха, которых он создал за свою жизнь более семи тысяч! Как вместить Алтай, Тибет, Монголию? Все это было. Было! Было!.. Как соединить все воедино в этот мир по имени Рерих? И решила - фильм. Документальный фильм. Полнометражный. Со съемками в Союзе, Монголии, Индии. Я написала тогда сценарий фильма. В Москве к его созданию я привлекла Рениту Андреевну Григорьеву. Она была для меня единственная, которую я знала в среде кинематографистов. Единственная, которая смогла бы в то время пробить глухую стену неприятия Рерихов у нас в стране, хотя время их отчуждения прошло с момента пребывания Хрущева в Индии и переезда Юрия Николаевича в Россию. Дело в том, что у Рениты Андреевны была очень влиятельная в кругах сильных мира сего мама. Она была членом Президиума Верховного Совета СССР... Мой расчет был верным. Летом 1974 года мы начали съемки на Алтае. Это был год, когда страна отмечала столетие со дня рождения Н.К.Рериха. В этом году новосибирские альпинисты поднялись на безымянный пик рядом с горой Белухой и назвали его пиком Рериха. Мы связались с ними и попросили повторить восхождение... Из Горно-Алтайска на Белуху отправились вертолетом. Белуха - один из высочайших ледников в мире. Его высота 4500 метров. С этого момента и начался алтайский этап съемок фильма. Это было лишь первое касание Центрально-Азиатской экспедиции. Все получилось, как надо, - заключила свой рассказ Л.В.

Съемки фильма были прерваны осенью, чтобы продолжиться после окончания учебного года в МГУ, где она преподавала. Л.В. делала фильм в свободное от работы время. Потом были съемки в Монголии, Индии.

- Все зарубежные съемки мы делали уже без Рениты, - продолжала свое повествование Л.В.

А я с горечью вспомнила, как однажды на вечере, организованном ассоциацией "Мир через Культуру", Р.А.Григорьева была представлена как организатор, режиссер и сценарист этого фильма. Даже в Центре Рерихов в отделе по связям с рериховскими обществами в журнале регистрации участников рериховского движения в стране еще в 1994 году было так и записано: "Р.Григорьева - режиссер, создатель фильма "Н.К.Рерих", и для его руководителя, как гром среди ясного неба, была информация о том, что инициатором создания этого фильма, автором, сценаристом и организатором всех зарубежных съемок был их непосредственный руководитель Л.В.Шапошни-кова, хотя в титрах архивного фильма проходит лишь в соавторстве с Р.Григорьевой. А фильм создан студией "Киевнаучфильм", режиссером Ролланом Сергиенко.

- Для меня главным было - создать фильм. Ты сама любишь повторять, что "Там, Наверху, все видят", - улыбнувшись, ответила на мое "почему" Л.В. - По мере того, как я касалась такого момента в жизни Николая Константиновича, как путешествие по Центральной Азии, я понимала, что это событие является главным в их жизни с Еленой Ивановной. Все предыдущее - лишь прелюдия, подготовка, а последующая - обработка результатов Великого Путешествия... Мои мысли стали расходиться с главной концепцией фильма. Она не могла вместить этой удивительной жизни такого колосса, как Рерих. Надо было пройти по Центрально-Азиатскому маршруту не торопясь, решила я. Трудности всякого рода для осуществления этого замысла я, конечно же, хорошо представляла. Но одну преодолеть было невозможно - политические разногласия двух стран, разрыв дипломатических отношений между нами и Китаем. Синьцзян и Тибет, все это было на территории Китая... И повторить этот маршрут в той последовательности тоже мне не удалось по многим причинам... Мое путешествие заняло в общей сложности пять лет - с 1975 по 1980 годы. Из них непосредственно работы на маршруте получилось чуть больше года. Остальное время я должна была работать в МГУ на своем факультете Азии и Африки.

- Знаешь, как реагируют растения на присутствие человека с высокой энергетикой? - задала мне вопрос Л.В.

- Как? - сразу включилась я в ее "поле".

- Это было в тот первый приезд в Кулу, имение Рерихов, куда меня пригласил Святослав Николаевич. Я сидела на скамейке в саду и читала книгу, когда вдруг почувствовала, что-то вокруг меня в пространстве изменилось. Я ощутила какое-то странное, неизведанное ранее волнение... Я обратила внимание на кусты роз...

- Тех, что посадила Елена Ивановна?

- Да-да, тех самых, что посажены еще руками Елены Ивановны. Я обратила внимание, как они вдруг резко развернули свои прекрасные головки в одном направлении. Я тоже повернулась в ту сторону... Он шел по дорожке, ведущей к вилле. Святослав Николаевич уже высматривал Его сверху и быстро спустился навстречу... Они прошли в комнату... - Л.В. резко закончила свой рассказ.

- И все?.. Кто это был? - стала я сыпать на Л.В. один вопрос за другим. Но она смотрела на меня молча, а глаза ее смеялись. Тогда я не выдержала "игры" двух характеров и пошла "ва-банк":

- Вы встретились. Я же знаю! Только мне интересно, как ты ощутила Его энергетику? Это все равно, что держать в руках оголенный высоковольтный провод, можно и сгореть!

- Ты права. Когда они подошли, меня действительно всю затрясло. Постепенно вибрации изменились, стали спокойнее... Видимо, Учитель сделал все для этого. Но дрожь не унималась... Так состоялась наша встреча, - обрезала свой рассказ Л.В.

Но я не собиралась мириться с такой краткостью изложения, хотя прекрасно понимала, что она не расскажет мне всего того, что было в ту встречу. И может быть даже сто раз будет права. Но я не собиралась успокаиваться, так как знала, что есть моменты в их разговоре, которые можно было хотя бы обозначить. И я опять пошла в атаку.

- О чем вы говорили с Ним?

- Разреши мне оставить это в себе.

- Пожалуйста! Но, зная тебя, с уверенностью могу сказать, что это было сделано прежде всего для того, чтобы ты могла воочию, что называется, "наощупь" убедиться в существовании Махатм. Так в свое время Они поступили с Блаватской. Тебе, я думаю, тоже надо было дать "заряд бодрости" на всю оставшуюся жизнь, чтобы и на "инквизиторском костре" ты, как и Жанна д'Арк, была бесстрашной, отстаивая существование праведности "Голосов", ведущих нас в этой жизни. Это так важно для человека. Так ведь можно же что-то рассказать из того, что было? - настаивала я на своем.

- Ну ты права... Мы действительно говорили о будущем, о шестой расе, и многом другом.

- А ты сделала запись в дневнике?

- Да... Запись в дневнике я сделала.

- Она, конечно же, исчезла?

- Да. Эта - исчезла. Но память осталась. Произошло то, чему надо было произойти.

- "Слушай себя", - услышала я однажды.

- Правильно говоришь. "Слушай себя"...

Алтай на ее маршруте был первым.

- Летом 1976 года погода там стояла такая же, как и в 1926 году, когда Рерихи начали свой алтайский путь, - стала рассказывать Л.В. -Проливной дождь стучал в окно кабинета директора Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, - продолжала она. - Сидели и обсуждали, как лучше пройти алтайский маршрут. 17 июля я выехала из Горно-Алтайска в Верхний Уймон через село Алтайское, Усть-Кан и Усть-Коксу. Это была дорога, по которой пятьдесят лет назад ехали подводы рериховской экспедиции... В Верхнем Уймоне меня взяла к себе на постой Матрена Лукинична Коньшина. Она о Рерихах совсем ничего не помнила. Но зато помнила о них другая - Фекла Семеновна Бочкарева из семьи Атамановых. Она, правда, была совсем маленькой тогда и не очень-то интересовалась прибывшими, о чем потом жалела. Но, тем не менее, ее память “е смогла вычеркнуть впечатление от образа Николая Константиновича. "Светлый" - звали они его, - "с белой бородкой. Все знал. Проезжали мимо одного места, а он и говорит: "Здесь будет село стоять". "И точно. Через десять лет здесь выросло село Тихонькое. Или еще говорит: "Меж Катандой и Уймоном в долине обязательно будет город". Звенигородом называл".

Л.В. обошла все места на Алтае, по которым прошли Рерихи. Как историку ей было очень интересно узнать о древности и важности этого места, на долю которого в будущем выпадет много славных •страниц. Со временем человечество переместится в эти богатейшие земли Сибири и Алтая...

Дед Василий, так звали Василия Михайловича Морозова, привел двух лошадей и велел собираться в путь по Катуньскому хребту до озера Тайменного, маршрутом Рерихов. Его пронял, как я поняла, рассказ Л.В. о значимости этих мест, пути, по которому шли те люди. Потом он втайне был безмерно горд, что поведет по маршруту такого ученого человека, как Л.В.

Посмотреть, как городская будет садиться на коня, сбежалась вся деревня. А "городская" доселе этого никогда в своей жизни не делала. Зная немного жителей Верхнего Уймона, я представила, как оживились их лица! Только с третьего раза, уже с телеги, ей удалось оседлать ретивого. Сразу же разогнула спину и достойно выехала со двора вслед за дедом Василием. Народ попритих, увидев, как ладно она сидит в седле, и конь беспрекословно повинуется ей. Сама даже удивилась, впервые все же. И выдержала весь многодневный поход. А там всякое бывало. Погода была не из приятных, почти все время лил дождь. А однажды конь так взвился на дыбы, что Л.В. едва сумела удержать его за уздцы. Все получилось интуитивно, "на автопилоте". Это спасло. Оказалось, лошадь копытом попала в осиное гнездо. И это случилось на крутой дороге в узком и опасном месте. Дед Василий зауважал ее после этого еще больше.

Закончила Л.В. алтайский маршрут тем же летом 1976 года Чуйским трактом.

К оглавлению

Назад

Далее