18 августа 1991 года в стране произошел государственный переворот. Власть в Кремле перешла к "гэкачепистам" - Госкомитету по чрезвычайному положению - ГКЧП. В городах введен комендантский час.

19 августа 1991 года в самом центре Москвы в прекрасном зале Академии Художеств РФ состоялось открытие очередной выставки картин Н.К.Рериха, к которой СФР готовился целое лето. Л.В.Шапошникова, веря в скоротечность этих событий, не отменила ее, вопреки запретам путчистов, блокировавших в это время Генсека с его ближайшим окружением в Крыму.

Мало кто из представителей прессы смог пробраться к месту проведения выставки сквозь баррикады и запреты руководства, подчинившегося новой власти. Но те, кто пробрались, стали свидетелями пророческих слов Л.В.Шапошниковой: "Красота спасет мир и на сей раз, и причем очень скоро". И действительно, уже 21 августа кровавые события завершились победой демократических сил.

Начался новый этап в жизни страны. У власти встали новые люди, прибившиеся к ней на гребне волны столкновения двух противоборствующих сил. В их рядах оказался и С.Ю.Житенев, "герой" нового времени...

Перестройка вывела к власти множество людей "случайных для России, никак с ней не связанных ни культурой, ни историей. Этих людей отличали духовная беспородность, духовное плебейство", - как признались всему миру политологи и ведущие люди страны спустя пять лет за "круглым столом" в "Горбачев-фонде" 18 декабря 1997 года. Вследствие такой перестройки, 21 декабря 1991 года было подписано Беловежское соглашение, положившее в одночасье конец прогнившим устоям Союза Советских Социалистических Республик. На смену ему пришли - Российская Федерация, Содружество- Независимых Государств. Как определили на том же форуме политологи: "Страна была уничтожена внешним врагом при помощи внутреннего"...

Фонд был переименован в Международный Центр Рерихов -МЦР. На конференции были внесены поправки в Устав, избрано новое руководство.

В.Я.Лакшин, к всеобщему сожалению, попросил об отставке. Назначенный несколько месяцев тому назад главным редактором журнала "Иностранная литература", он хорошо понимал, что совместить с полной отдачей своих сил два таких серьезных дела он не сможет. Совестливый, качество, которое не так уж часто встречается в наше время... Он попросил оставить его в правлении, но освободить от должности председателя.

Президентом стал Г.М.Печников, народный артист РФ, давно по своим интересам связанный и с Рерихами, и с творческой интеллигенцией Индии.

В декабре 1991 года министерство юстиции зарегистрировало МЦР. В феврале 1992 Центр стал неправительственной организацией при ООН.

Но чем больше рос и укреплялся Международный Центр Рерихов, чем шире разворачивалась работа общественного музея Н.К.Рериха, тем ожесточеннее становилась борьба против МЦР, тем плотнее ряды атакующих, тем беспокойнее ворочался "наверху" "наводчик". Положение Центра ухудшилось. Житенев, угнездившийся в кресле первого человека по управлению культурой России, корректировал огонь для уничтожения цели. По стране ходили длинные, нечленораздельные юферовские письма, в которых снова и снова повторялась ложь и измышления об МЦР, про то, как Шапошникова "заворачивает в архивные листы селедку" и еще подобное этому. Казалось, что именно она стоит на пути авторов письма, предусмотрительно не оставлявших теперь подписей на своих письмах. В них зато они восхваляли бывших зампредов СФР Житенева и Рыбакова, которые пошли каждый своим путем против воли С.Н.Рериха, откровенно предав его.

Позиция Шапошниковой раздражала их всех - и представителей ведомства, и тех невежественных "рериховцев", которые с охотой брались за грязную работу на благо разрушителей. Их письма носили выспренные и претенциозные заголовки: "Ко всем рериховским организациям Советского Союза", "Спасение Родины в наших руках" и т.д. и т.п. Основная их мысль, как стрелка компаса, была направлена на создание именно государственного музея за счет уничтожения общественного. Письма были наполнены невежественными советами и категорическими указаниями типа такого: "Центр Рерихов обязан стать Храмом и для начала хотя бы работать каждый день, ведь люди из других городов приезжают в Москву обычно на выходные, но именно в это время фонд закрыт! Там обязаны работать только те, кто соответствуют Учению Живая Этика". В одном из писем Президенту РФ Ельцину авторы требовали немедленно убрать Шапошникову из МЦР, "в противном случае, - утверждали они, - возрождение планеты будет невозможно"!..

Мы любим говорить об Иерархии... Но как понята Она большинством в рериховском движении? Все порой понимается "с точностью до наоборот" - выявляется очередной "внебрачный сын лейтенанта Шмидта", и одурманенные его краснобайством устремляются по его зову, забыв об Иерархии, о том, кто есть истинный доверенный Иерархии, кому передано из рук в руки наследие Великих Учителей. И, идя против него, они идут против Иерархии Света, выходят из-под Его Щита... Что это? Действительно затмение сознания активными приспешниками тьмы, и личная карма пересилила проявление свободной воли? Или это просто выявление слуг тьмы, которые до того пытались предстать иными? "Иерархия не есть принуждение, она закон мироздания. Не угроза, но сердечный зов и предупреждение, и наставление ко благу. Так познаем Иерархию Света".

Начало 1992 года было особенно насыщено различными столкновениями, "совпадениями" и боями местного значения. Те, кто философски осмысливает историю человечества, знают, что темное разрушение всегда идет рядом со светлым созиданием. Всем также известно, что созидание надо защищать. Но это абстрактное знание. В реальной жизни этот процесс и его составляющие не всегда ясно видны. Чтобы отличить одно от другого, необходимы знания, соответствующий уровень сознания и четкие нравственные ориентиры.

У Д.Мережковского есть статья, называемая "Большевизм и человечество". К ней самой можно относиться по-разному. Политическая позиция самого автора весьма противоречива, а временами и уязвима. Но есть в ней одна удивительная мысль, которая объясняет нам очень многое из происходящего. Мережковский делит людей на две категории: плоских (или двумерных) и глубоких - трехмерных. Но речь здесь идет не о примитивной геометрии пространства, а, если можно так сказать, о геометрии духа:

"Идет вечная борьба между двумя возможностями: углублением и нивелированием, плоские борются против глубоких, чтобы их истребить или сделать себе подобными". В этих словах содержится великий смысл борьбы добра и зла, тьмы и света, любви и ненависти, созидания и разрушения. Как справедливо отмечает автор, преимущества в этой борьбе по ряду диалектических причин находятся на стороне плоских: "У глубоких бывают разногласия: ведь они не равны между собой и глубоко индивидуальны, они стремятся к свободе, между тем как плоские всегда едины в своей стадности в силу безличия и стремления к абсолютному равенству. Глубокие страдают и душевно, и физически, но плоские испытывают лишь телесные страдания, ибо им не дано постичь глубин души. Главным преимуществом плоских над глубокими является ложь. Гладкая поверхность иногда нам представляется глубокой только потому, что она отражает глубину. Плоские пользуются этим оптическим обманом, чтобы в своих плоских зеркалах отражать неведомые им глубины искусства, науки, философии и даже религии".

Именно плоские могут, не дрогнув, разрушать, именно они, в силу своей двумерности, не видят в пространстве иных возможностей для собственных построений. Единственным оправданием для плоских, разрушающих МЦР, если это возможно, является то, что никто из тех, кто боролся за его разрушение - ни Рыбаков, ни Житенев, ни Румянцева, ни Сазанова, ни другие "идейные" вдохновители борьбы не имели никакого отношения ни к Рерихам, ни к их наследию, идеям, их Учителям и .наконец, к самому Учению Живой Этики. И поэтому для них в том рериховском пространстве, куда они вторглись с совсем иными целями, нежели те, которые себе приписали или отразили в зеркальной поверхности, предательство не было предательством, а темное разрушение легко превращалось в светлое.

В январе 1992 года руководству МЦР удалось пробиться к Председателю Президиума Верховного Совета России Р.И.Хасбулатову. Выслушав ходоков, Руслан Имранович обещал дать распоряжение по всем интересующим МЦР вопросам, включая юридическое оформление здания и возвращение ему коллекции Рерихов.

Но!.. "Наводчик" дал сигнал, и директор музея Востока положил в указанное место пакет тех самых юферовских и минкультовских фальсифицированных и клеветнических материалов. Истинные документы МЦР были пущены в аппаратный поток, дошли до С.А.Филатова, главы президентского аппарата, и вместе с делегацией рериховских обществ СНГ и России снова все застопорилось.

Житенев внушил Минкульту мысль создать комиссию "специалистов и профессионалов", чтобы наконец решить судьбу стойкого Центра Рерихов.

Комиссию формировали тайно от МЦР. Как в старые "добрые" времена, некто Кувшинов, руководитель Кемеровского общества почти одновременно с этим направляет в Минюст письмо, в котором он подвергает сомнению законность регистрации МЦР и право МЦР на наследие Рерихов. Письмо неизвестного никому человека почему-то сразу находит отклик у некоторых работников Минюста.

А по рериховским организациям стало гулять очередное письмо уже на 15 страницах - "История создания Фонда Рерихов в России", мало отличающееся от предыдущей клеветы. Героями опуса были все те же невинные ягнята Житенев и Рыбаков. А Шапошникова - главным неслухом и разрушителем. Но одно там было ново: оказывается, С.Н.Рерих не собирался передавать наследие России, "просто Шапошникова заставила его это сделать". Вот так. Ни много, и ни мало. Но это опять же были "цветочки." Наводчик неожиданно оказался стратегом, собравшим все разрушительные силы в один кулак. Но в своем раже он поднял руку не только на Центр Рерихов. Положение руководителя отдела культуры при правительстве РФ давало ему для этого огромные возможности. 19 апреля 1992 года ему пришлось "спуститься сверху" и выслушать на совместном заседании Совета республики и Совета национальностей Верховного Совета то, что о нем думали деятели культуры страны и сами депутаты.

А думали они о нем крайне плохо. Но Сергей Юрьевич вел себя, как всегда, нагло. Вот стенографические выдержки из некоторых выступлений присутствующих: "Я все больше убеждаюсь, С.Ю., что "бессмертный" вклад правительства и ваш лично в культурное наследие нашего народа просто вызывает дикий "восторг", - Игумнова Н.П., зам. директора библиотеки имени Ленина, - я второй раз встречаюсь с С.Ю.Житеневым и мне страшно, в чьих руках сегодня находится культура".

Потом, несколько месяцев спустя, Д.С.Лихачев, уважаемый и почитаемый самыми разными людьми России за самоотверженную работу на благо русской культуры, даст интервью газете "Известия" в котором скажет, что "таких как Житенев нельзя и близко подпускать к культуре". "Наводчик" прославится большим количеством статей против него в прессе, пикетами, которые сыграют не последнюю роль в его освобождении от занимаемой должности. Он расстанется потом со своими культурными объектами, культурным наследием России, но никогда не расстанется с мечтой уничтожить Международный Центр Рерихов и человека, благодаря которому он прикоснулся к высокому, удержался из-за того, что внутри у него сидел "плоский". И каждый раз во время новой разрушительной атаки на МЦР тень Житенева будет возникать где-то позади наступающих "плоских".

В апреле 1992 года когда в МЦР всем стало ясно, что в сложившейся ситуации надо ехать немедленно к Святославу Николаевичу, Л.В. отправилась в Бангалор на этот раз в составе киносъемочной ты актрисы и режиссера Н.С.Бондарчук. Иной возможности не

Святослав Николаевич, еще слабый и не очень здоровый, сохранял юношескую ясность ума и крепость духа мудреца. Ему ничего не было рассказывать. Он все знал. Все это время его продолжали дать "плоские", требуя "освободить ее от должности," рассказывая о ней небылицы и легенды. Вынося все это почти три года, Рерих не изменил ни своего решения, ни своего отношения к ней.

- Ничего не бойтесь, - сказал он ей, - держитесь и идите вперед. Мы работаем на будущее. Спасибо Вам.

Она склонила голову перед великим Учителем, и он нежно и го благословил ее крестным знамением, ее, бесстрашную, замученную бесконечными предательствами когда-то близких ей людей...

На прощание Святослав Николаевич подарил ей репродукцию картины Н.К.Рериха "Воин Света", дал несколько документов и написал письмо российскому президенту Б.Н.Ельцину. Он просил президента помочь передать усадьбу Лопухиных на баланс МЦР, предоставить музею Н.К.Рериха помещение для экспозиции на период ре-га основного здания, помочь Центру в финансовом отношении и оказать содействие в возвращении МЦР подаренной им коллекции ин. "В 1990 году, - писал С.Н.Рерих, - я вместе с остальным наследием передал Центру большую выставку картин моего отца и моих собственных полотен, которые долгое время находились в ведении министерства культуры СССР. Теперь эту выставку незаконно удерживает музей народов Востока. Очень прошу Вас содействовать передаче ее Международному Центру Рерихов".

Один из полученных от С.Н.Рериха документов от 29 ,апреля : года лишал Житенева права доверенного лица по наследию. Он счел необходимым публично защитить Шапошникову от "борцов за правду". В своем Обращении ко всем рериховским организациям в России и других независимых государствах он написал: "Подтверждаю полномочия вице-президента и директора музея им. .Рериха Людмилы Васильевны Шапошниковой. Прошу во всех необходимых случаях советоваться с ней. Меня беспокоят попытки некоторых лиц без всяких на то оснований подвергнуть сомнению ее деятельность и, тем самым, выразить недоверие к моему решению. Людмила Васильевна Шапошникова остается по-прежнему моим доверенным лицом и прошу вас всех это учитывать... Также должен отметить, что Людмила Васильевна строго выполняет мои инструкции по использованию и хранению архива моих родителей. Любые другие предложения в этом отношении для меня, как наследника и дарителя, являются неприемлемыми".

Россия встретила Л.В. очередным ушатом помоев "борцов за правду". В своем послании они сообщали:"... и те, кто волей или неволей помогают и отстаивают интересы Шапошниковой, они себе тягчайшую карму слагают, уже не говоря, что они помогают сатанинской силе уничтожить планету и нас, и самих себя!!!"

"Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно"...

Документы, привезенные Л.В., тут же были объявлены ими "подлогом века", -а сам Святослав Николаевич "маразматиком, разговаривать с которым конкретно на заданную тему невозможно, так как он не может понять суть разговора, поскольку это старческие последствия работы мозга", - так уверял Рыбаков собравшихся в музее Востока людей, совершенно ошарашенных его грубым цинизмом. Еще недавно он, Рыбаков, называл С.Н.Рериха своим Учителем. Теперь он совал этим случайным людям "в качестве доказательства" открытку, которую ему подарил С.Н.Рерих в тот неудавшийся для Рыбакова приезд в Индию. "Вот видите, вот видите, - тыча пальцем в памятные строки, вещал Рыбаков. - Здесь две орфографических ошибки! Разве это не говорит, что он выжил из ума, и ему все, что угодно можно подсунуть подписать. Он уже не соображает!" Резонный вопрос, думаю, не только автора книги: что же вам, Ростислав Борисович, не удалось подписать тогда у него свою программу, коли этот старец, как вы твердите, уже ничего не соображает? Или вы, якобы, наивно полагаете, что держателем наследия Учителей может быть любой, назначенный вашим "ученым советом?"

В борьбе "плоских" наступил новый этап. Теперь они клеветали на самого Рериха. Предательство, подобно раковой опухоли, разрасталось и поражало их.

Через месяц Л.В. снова оказалась в Бангалоре. На этот раз на презентации Международного Мемориального треста, членом Совета которого она являлась. Презентация шла в очень трудное для Святослава Николаевича время. На плантацию и землю стали претендовать люди, не имевшие на это никаких прав. Пользуясь тем, что у самого Святослава Николаевича и Девики Рани нет наследников, некоторые члены правительства штата Карнатак повели себя, мягко говоря, не совсем порядочно. Вот тогда и произошли события, оставившие неприятное впечатление у жителей города и у тех, кто прибыл на презентацию.

Газета "Деккан Геральд" опубликовала интервью с В.М.Сидоровым, президентом ассоциации "Мир через Культуру", и О.В.Румянцевой под заголовком "Полемика в рядах рериховского движения".

То, что они измышляли клеветнические домыслы в ее адрес, это было ей понятно, но Л.В. потрясло другое - прямой выпад против Святослава Николаевича Рериха, выпад невежественный и озлобленный: "Другой участник рериховского движения, - писала газета, - госпожа Румянцева, которая возглавляет отдел Рериха в музее восточных искусств в Москве, сказала: "Я удивлена, что Девика Рани и Святослав Николаевич Рерих отказались продать имение индийскому правительству. Это было бы наилучшим решением вопроса, так как правительство создало бы парк и музей, за которыми был бы обеспечен надежный уход."

Участники международной конференции забурлили. Они, в отсутствии "виновников торжества", размахивая газетой, подступили к Шапошниковой, требуя объяснений. Возмущение было всеобщим. Чувство стыда за свою соотечественницу не покидало Л.В. Старались, чтобы С.Н.Рерих не узнал о подлости Румянцевой и Сидорова. Но он, заподозрив неладное, все-таки узнал в чем дело. В нем как бы сразу погасла радость торжества, лицо побледнело, и он устало откинулся на спинку кресла. Удар оттуда был ощутимым и нанесен в самое сердце в самое подходящее для этого время. Самым чудовищным для него было то, что, стараясь разрушить его детище в Москве, Румянцева с Сидоровым теперь взялись за его бангалорские дела все с той же ведомственной категоричностью и бесцеремонным разрушительным напором. Борьба "борцов за правду" приобрела теперь международный, антипатриотический характер.

Придя в себя, Святослав Николаевич написал письмо Президенту МЦР Г.М.Печникову: "В отношении газетной публикации "Деккан Геральд" от 17.06.92 г., которая прилагается:

Будьте любезны сообщить всем рериховским обществам, что господин Сидоров, госпожа Румянцева выступили с ложными и неверными заявлениями в отношении меня, моего наследия и мадам Людмилы Шапошниковой. Мои благословения и сотрудничество всегда пребывают с нашим Центром в Москве и его работниками. Всего Вам светлого".

Письмо Святослава Николаевича Рериха Б.Н.Ельцину все же имело свое действие. Минкульт воздержался от принятия окончательного решения, спустил работу созданной им "комиссии" на тормозах.

Первое с того времени письмо Минкульта в МЦР пришло в июне 1992 года. Оно было подписано заместителем министра Т.Х.Никитиной. Татьяна Хашимовна обвинила МЦР в том, что "усадьба Лопухиных до сих пор не отремонтирована". Не потрудившись выяснить, что ремонт, согласно Постановления правительства Москвы, должен был быть выполнен Минтяжмашем. "Таким образом, - назидательно писала она, - пожелание С.Н.Рериха в основной части осталось невыполненным, что может стать причиной пересмотра дарственного завещания".

Бедная Татьяна Хашимовна, она не подозревала в своем руководящем раже, что даже всесильный Минкульт не в силах "пересмотреть" дарственную. Но и Л.В. при всем знании безнравственности противника даже в страшном сне не могла увидеть всю чудовищную подлость, которая была заложена ими в этих строчках, тем более основной вывод письма отвлек своим обнадеживающим концом: "... до ввода в эксплуатацию основного усадебного здания изыскать возможность выделения Центру-музею необходимых помещений для экспонирования и хранения творческого наследия Рерихов. При положительном решении данного вопроса государственный музей Востока, исполняя желание С.Н.Рериха, передаст Центру-музею находящиеся у него на хранении 282 произведения Н.К. и С.Н. Рерихов."

Эти слова, имеющие силу решения, а на самом-то деле служившие лишь прикрытием страшного замысла, стали в Центре Рерихов понятны спустя год, когда МЦР арендовал музейное хранилище для своих картин. Но в передаче им отказали. Здесь нет нужды описывать весь ход событий, цитировать письма, рассказывать о визите к министру культуры и многих комиссиях, организованных Минкультом и многом другом. Не помогло даже вмешательство комиссии по культуре Совета Республики Верховного Совета России под руководством Ф.Д.Поленова. Все осталось по-прежнему.

30 января 1993 года умер последний из семьи Рерихов - Святослав Николаевич Рерих, так и не доживший до светлого дня - открытия общественного музея Н.К.Рериха в Москве в усадьбе Лопухиных, и даже до того, что решили сделать сотрудники Центра во флигельке за счет своих и без того малых рабочих площадей ко дню рождения его матушки, Е.И.Рерих, к 12 февраля 1993 года...

Накануне, в новогодние праздники в Переделкино Л.В. заканчивала предисловие к книге Святослава Николаевича "Стремиться к прекрасному." Она не знала тогда, что эта книга выйдет уже со строкой: "Памяти Святослава Николаевича Рериха"...

Русский художник, проживший в Индии большую часть своей жизни, жил во имя будущего России: "Я всегда верил, что России предопределена особая, исключительная роль. В России сошлись Восток и Запад. А потом ее размеры, географическое положение. Все это чрезвычайно важно... России предопределена no-существу космическая роль на Земле", - говорил С.Н.Рерих. Именно Индия подарила ему веру в это знание и радость встреч с Высокими сущностями, стоящими много выше нас на лестнице космической эволюции. В Индии Их называют Великими душами, Махатмами. Рерихи называли Их Учителями. "Благодаря родителям, - говорил Святослав Николаевич, - я понял великие ценности жизни и имел контакты с Личностями, которые давно прошли по великому и царственному пути самоосвобождения".

"Можно подумать, - писала Л.В. в своем предисловии, - что Святославу Николаевичу повезло больше, чем остальным Рерихам. Он застал время, когда на его Родине признали заслуги Великой семьи, когда вырос огромный интерес к философии Живой Этики, а их труды стали публиковаться без всяких цензурных запретов". Кроме своей славы, он нес на себе бремя славы всех Рерихов. "А слава при жизни - противоречивое явление". И "плоские" не прощали ему созданное о нем представление. В этом был драматизм положения С.Н.Рериха. "Защищая всегда нас и помогая нам, Святослав Николаевич тоже нуждался в защите", - так закончила Л.В. свою статью...

Недели за полторы до своего ухода Святослав Николаевич, почуяв приближение неизбежного, попросил своего секретаря Мэри Пунача вызвать в Бангалор Л.В.Шапошникову. Но Мэри не стала спешить с вызовом. Она это сделала лишь тогда, когда Святослав Николаевич уже потерял сознание. Это произошло поздним вечером 25-го января. Мэри рыдала в трубку, и Л.В., слушая ее, как бы не осознавала до конца надвигавшееся. Она вылетела в Индию уже вечером следующего дня вопреки всем существовавшим временным нормам оформления документов на зарубежный выезд. Чья-то могучая рука убирала препятствия на ее пути. Был день республики Индия, и посольство не работало, но все было оформлено за один день. И даже в кассе аэрофлота кто-то вдруг за два часа до вылета отказался от билета.

Страницы из дневника Л.В., впервые увидевшие свет в газете "Московский комсомолец" лишь год спустя - 30 апреля 1994 года:

Из аэропорта сразу приехала в больницу. С.Н. занимает на 5-ом этаже две комнаты. В первой лежал он, во второй - стояла кровать Девики. Когда я вошла сюда, меня поразило множество незнакомых людей. Мэри бросилась ко мне и заплакала. Тут же была сиделка Тереза и Девика в кресле. Увидев меня, Девика улыбнулась и протянула руку, но сказать ничего не могла. Я прошла к С.Н. Он лежал на высокой кровати посреди просторной палаты очень исхудавший, прикрытый простыней. Тереза (сиделка) сказала мне, что он второй день живет только на кислороде. Его дыхание было прерывистым и неровным. Я положила руку на его лоб - очень горячий. "Какая температура?" - спросила я Терезу. - "38, - ответила она. - У него к сепсису добавилось воспаление легких". - "Застойное? " - "Да". Потом я говорила с врачом, он/подтвердил, что положение критическое. С.Н. больше не пришел в сознание".

Она опередила смерть Святослава Николаевича на два дня. 30 января 1993 года в 4 часа 45 минут после обеда он покинул землю. В сознание так и не пришел. Вместе с консулом Мадраса, умным и интеллигентным Володей Грибановым, Л.В. пришлось заниматься проблемой спецрейса. Святослав Николаевич при жизни не раз говорил ей, чтобы его похоронили в родном городе Санкт-Петербурге и отпели во Владимирском соборе. Об этом кроме нее и близких знал и советник-посланник Российского посольства Александр Михайлович Кадакин. Российский президент был в то время с визитом в Индии, и вопрос о спецрейсе, на котором должен был улететь на свою Родину последний из Рерихов, решился быстро и оперативно. Сопровождающие складывали чемоданы, как в Бангалоре, так и во всех других точках земного шара, куда достигла эта печальная весть. Все ждали окончательных сообщений, куда вылететь на похороны Великого сына Земли.

В Бангалоре у Л.В. было много друзей, и все они рассказывали ей о сомнительном поведении Мэри Пунача. Все говорили о ее нечестности по отношению к Рерихам и полной зависимости от нее Девики, незадолго до смерти мужа перенесшей в своем преклонном возрасте тяжелейшее заболевание, в результате которого были потеряны опорно-двигательные функции и частично способность воспринимать события адекватно. Л.В. знала, что Мэри была большой лгуньей, мягко говоря, и ради спасения своего положения могла даже "похоронить" своих близких, но Л.В. все же считала ее преданной Святославу Николаевичу. Последней формальностью перед отправкой рейса было вскрытие завещания покойного и получение официального подтверждения его воли. Тогда произошло то, чего никто из присутствующих не ожидал. Завещание вскрыть отказались и похоронили Святослава Николаевича в его имении под Бангалором. И все это было представлено Мэри, как воля вдовы. На похоронах было видно, что Мэри держала ее в своих алчных руках. 96-летняя Девика то беспомощно улыбалась, временами выпадая из этого грешного мира, то испуганно вскидывала свои глаза на Мэри и покорно исполняла все ее распоряжения.

В момент похорон Л.В. уже знала, что Мэри вывезла из мастерской Святослава Николаевича картины и все ценные вещи. Посетив мастерскую в эти печальные дни, Л.В. увидела архив Святослава Николаевича, когда-то собранный ее руками, систематизированный и аккуратно собранный на столе в подсобной мастерской, а теперь весь в беспорядке брошенный Мэри под столом. "Ты хотя бы привела его в порядок, упаковала, - сказала тогда Л.В. Мэри. Но та лишь махнула рукой и бросила в ответ: "А-а! Кому он нужен". Тогда Л.В. поняла, хотя и не совсем четко, что Мэри погубит наследие последнего Рериха. У нее были свои цели, и она превратилась, не пройдя искушений, буквально за последние несколько месяцев в алчную хищницу. "Закон кармы знаешь? - спросила она сухо Мэри. - Тогда жди".

Из дневника Л.В.

С.Н. больше не пришел в сознание. От близкого ему человека я узнала, что С.Н. еще до потери сознания хотел меня видеть и просил Мэри вызвать меня. Но Мэри сознательно протянула время и позвонила мне в Москву, когда уже он был в безнадежном состоянии. Сама Мэри в тот день начала странную игру, уверяя, что С.Н. становится лучше, и будто бы опасность миновала.

В тот день вместе с Мэри и ее близким другом Нанда Кумаром мы побывали в имении, в мастерской С.Н. Я, к удивлению, обнаружила, что из картин, которые я видела здесь в июне 1992 года осталось буквально несколько. "Где остальные?" - спросила я Мэри. "Все на месте", - нагло ответила она. "Да. Да." - подтвердил Кумар. И тогда я поняла все: эти двое завладеют наследством С.Н. Потом Мэри сказала, что она отдала 35 картин А. Кадакину, советнику-посланнику в Дели для музея Рериха в Кулу. Я возразила: "Ты отдала ему только десять". "Ну, 25!" - ответила она, и пошло беспардонное, мне давно хорошо известное, Мэрино вранье.

В 1992 году Н.С.Бондарчук засняла на видеокамеру полный комплект картин, находившихся в мастерской С.Н. И еще там были бронзовые скульптуры и другие антикварные вещи.

Утром после обеда была в больнице. Особенных изменений нет. Хотя Мэри продолжает утверждать, что здоровье С.Н. улучшается. Утром позвонила мне, что С.Н. разговаривает, и что она передает ему трубку. В трубке раздалось нечленораздельное мычание. Потом я выговорила Мэри за этот поступок. Замечаю, в палате С.Н. возрастает суета. Не вижу привычных лиц его друзей, я ведь была со всеми знакома. Девика, мне кажется, не понимает, что происходит. Время от времени она выключается из действительности, а иногда концентрируется и проявляет ясность соображения. Температура у С.Н. - 40. Опять разговаривала с женщиной, близкой С.Н. Она подтверждает самые худшие мои опасения: Мэри, практически, ограбила стариков. Сделала это в последние полгода. Картины вывезены ею, уволен старый адвокат Прасад, долго служивший у С.Н. Она взяла другого адвоката - Рона. Рон пользуется плохой репутацией. Была у Нанджунда Рао, декана художественной академии, созданной С.Н. Мэри ссылалась на него, будто часть картин она передала Рао. Рао отрицал это и дал список того, что было ему подарено самим С.Н. давно.

Утром была в больнице. С.Н. забрали в реанимацию. Пришел доктор и сказал, что будет сделано переливание крови. В реанимацию никого не пускают. Никого. Его не стало в 4 часа 45 минут после обеда. Через несколько часов разрешил спуститься в реанимацию. В отгороженном углу на узкой койке лежал С.Н. в своем парадном костюме - в кителе. Мэри рыдала у меня на плече. Мы отвезли С.Н. в морг, попрощались. Два служителя толкнули койку с телом в холодильную камеру. Завтра с утра будут бальзамировать его, чтобы подготовить в дальнейший путь в Петербург, где он завещал себя похоронить и быть отпетым по православному обычаю.

С утра мы едем встречать Кадакина в аэропорт. Он мне сказал, что надо все приготовить к вылету в понедельник с регулярным рейсом в Дели. Был заказан цинковый гроб и выполнен. Еду его смотреть. Потом в отель по просьбе Кадакина приехала Мэри. Состоялся разговор. Кадакин справедливо поставил вопрос о вскрытии завещания С.Н. Согласно индийскому обычаю, оно должно быть вскрыто сразу же после смерти завещателя и обнародовано. Мэри оказала яростное сопротивление, ссылаясь на то, что к этому отношения не имеет, что все это в руках Девики, и с ней надо говорить. Мы ее просили поговорить с Девикой. Кадакин обратился к адвокату Рону и попросил о встрече, тот ему во встрече отказал и посоветовал не вмешиваться не в свое дело.

Приходит информация из нашего посольства, что Ельцин высылает из Москвы спецрейс на Бангалор. Он вылетает в понедельник в 9 часов утра. Ждем Мэри, но ее нет и нет, и мы не знаем, разрешит ли Девика увезти тело С.Н. в Петербург. Тогда Кадакин договорился о приеме у главного министра штата В.Мойли.

Он принял нас тотчас же в своей резиденции. Мы рассказали обо всем. Главный министр штата В.Мойли нам явно сочувствовал: "Конечно, я вам помогу. Мы вскроем завещание, и будет все в порядке. Да, вы правы, нельзя гроб везти в Петербург, не прочитав воли покойного. А это может быть только в завещании. Да, судьба его наследия нам небезразлична. Мы должны знать, как он им распорядился. Не беспокойтесь, я быстро с вами свяжусь".

Но он с нами так и не связался. Кадакин с трудом дозвонился до него уже тогда, когда нам сообщили о решении Девики. Мы узнали, что Девика дала телеграмму индийскому премьеру о том, что она покончит жизнь самоубийством, если С.Н. не будет похоронен в Индии. Мэри сообщила нам: С.Н. будет похоронен в Бангалоре, т.к. Девика по состоянию здоровья не может сопровождать гроб в Петербург.

Завещание так и не было вскрыто. Спецрейс отменили... Мэри выиграла. И плакал горькими слезами корреспондент ТВ Сережа Алексеев, знавший С.Н. и не раз снимавший о нем фильмы. Кадакин поехал к Девике делать последнюю попытку уговорить ее изменить решение. Но Девика явно боялась Мэри и повторяла с ее слов: "Хоронить в Индии".

Тамара, русская женщина, живущая в Бангалоре под сенью ашрама Саи Бабы, находилась у Девики, когда туда пришла Мэри от Кадакина и жестко сказала ей, что надо говорить русским. Таким образом не Девика, а Мэри приняла решение похоронить С.Н. в Индии.

Утром все индийские газеты сообщили о решении Девики Рани. К вечеру С.Н. похоронили в имении, как оказалось сейчас, в спорной земле - Мэри кому-то успела продать эту часть земельного владения Рерихов".

И в то же время в Москве в газете "Известия" от 2 февраля 1993 года Ростислав Борисович Рыбаков всхлипывал по поводу кончины Святослава Николаевича Рериха и бил себя в грудь: "Простите, Святослав Николаевич, за то, что не сумели мы, оглохнувшие от шума бесполезных речей, услышать Ваш настойчивый призыв к "единению и дружелюбию, за то, что в сутолоке амбиций и притязаний не усвоили всех преподанных Вами уроков, за так и не созданный музей Вашего отца, за незахороненный до сих пор прах Ваших родителей, за всю российскую нетерпимость, налипшую на белоснежном Знамени Мира".

Рыбаков справедливо говорил, но о том знамени, что держали в своих руках он и его команда "плоских".

А в Индийской прессе, еженедельнике "Ланкеш патрика", Бангалор, уже 10 марта 1993 года, через два месяца после смерти С.Н. Рериха, было опубликовано: "У Девики Рани, жены доктора Рериха, на сегодняшний день нет даже рупии собственных денег". И еще: "Эти преступные акты Мэри и ее мужа привели к тому, что еще три года назад, будучи безденежными, сегодня они имеют ресторан, бар и кафе-мороженое. Они ездят на трех очень дорогих автомобилях. Они купили землю и строят дом. В течение сентября-октября 1992 года она вывезла пять грузовиков с картинами и другими предметами искусства, которые были похищены ею из мастерской С.Н.Рериха". Дальше в статье говорится, что Мэри умудрилась похоронить С.Н.Рериха на спорной земле, той ее части, которую она продала за спиной Рерихов.

Когда весной 1990 года Л.В. готовила наследие к отправке в Москву, она, достигшая тогда предела терпения, вынуждена была сказать С.Н.Рериху, что "вранью Мэри нет границ, вы знаете об этом?" "Она большая фантазерка, - ответил ей добродушно Святослав Николаевич.-Потом, она совсем еще молода. Все впереди. Все образуется". Bo-истину... Пути Господни неисповедимы.

Так кто же это такая, Мэри Пунача? Почему она оказалась роковой фигурой в самый тяжелый момент жизни Святослава Николаевича Рериха и его жены Девики Рани Рерих?

Г-жа Пунача была секретарем С.Н.Рериха более 17 лет. Она пришла к нему совсем молоденькой девушкой. Он научил ее многому. Но благородству не научишь, если помыслы твои грязны. Высокие энергии, исходившие от С.Н.Рериха, еще больше извлекали на белый свет в этой личности низменные страсти. Она коснулась высоты этих энергий и отскочила от них в обратном направлении, до поры до времени сдерживая себя в каких-то более-менее пристойных рамках. Супруги Рерихи были бездетны. Чем дальше жизнь четы Рерихов подходила к своему завершению, тем больше проявлялась алчность этой молодой индианки. Все разговоры о непорядочности Мэри, которые услышала Л.В. на похоронах С.Н.Рериха, имели под собой почву.

Когда корреспондент "МК" Наталья Дардыкина задала Л.В. вопрос, почему она лишь год спустя рассказала ей о том, что произошло в Бангалоре, Л.В. ответила: "Меня сдерживали совершенно реальные и жесткие обстоятельства. Наблюдая, как физически и во всех отношениях зависима от нее старая и беспомощная Девика Рани, с которой у меня всегда были добрые отношения, я не могла своим публичным признанием невольно усугубить ее нелегкое положение. От Мэри можно ожидать чего угодно. Мне рассказывали, как она обращалась с Девикой. Однажды я сама убедилась в этом, когда разговаривала с Девикой и вдруг заметила, как глаза ее расширились от ужаса. Повернувшись, я увидела за своей спиной суровую Мэри".

Это был не единственный случай мэриной жестокости в обращении с Девикой. Л.В. присутствовала на церемонии сбора Девики на панихиду. Она обратила внимание на то, что ей, никогда не любившей одевать чулки в такую жару, их одели. В ответ на вопрос, слуга молча снял чулки, и перед ее глазами предстали ноги Девики со следами насильственных воздействий на психику немощной женщины со стороны Мэри, чему они сами были свидетелями. У Л.В. аж скулы свело от этой чудовищной картины. Но тогда слуги умоляли не говорить ничего Мэри, не усугублять положение ни Девики, ни их. Все они боялись мести Мэри. А им с ней еще предстояло жить.

Год и месяц прожила после смерти супруга Девика Рани Рерих, яркая звезда индийского кинематографа. И сразу же после ее похорон в индийской прессе от 21 апреля 1994 года появляется информация:

"Сообщаем, что мисс Мэри Пунача, долголетний секретарь покойных супругов Рерихов, скрылась в среду после изъятия полицией в ее имении 5,5 тонн контрабандного сандалового дерева. Мисс Пунача имела генеральную доверенность на имение. Ее муж, мистер Пунача, был арестован во вторник и остается под стражей до 25 апреля. Мэри П. разыскивается. После смерти Девики Рани полиция опечатала имение и офис в Бангалоре, но, как заявил в полицию один из рабочих, в среду печати кем-то были сорваны. Когда полиция прибыла на место, она и обнаружила контрабанду".

Вот интервью с П.Кодандарамайя, комиссаром полиции города Бангалора, опубликованное в той же газете "Амрита Базар Патрика" от 26 июня 1994 года:

"Еще при жизни С.Н.Рерих и Девика Рани составили завещания, датируемые 10 апреля 1992 года. Оба они подписали документ о создании мемориального треста в тот же самый день. В соответствии со всеми этими тремя документами вся собственность должна перейти тресту. Ничего не передается какому-то частному лицу. Они образовали трест в составе нескольких человек. Пунача была одним из них. Другими попечителями треста были адвокат Прасад, врач Шашидхар, Л.Шапошникова и А.Кадакин, нынешний российский посол в Непале. Пока был жив С.Н.Рерих никто не мог что-либо отторгать или манипулировать самим Рерихом или Девикой Рани. После смерти С.Н.Рериха начинаются манипуляции с Девикой Рани. Следующее, третье завещание было исполнено 1 июня 1993 года уже вдовой С.Н.Рериха. К тому времени ее физическая дееспособность была полностью подорвана. Именно в этом завещании Мэри позаботилась, чтобы 25 акров земли отошли ее сыну, 15 акров - какой-то даме по фамилии Минакша, а 15 акров стали собственностью треста, где было похоронено тело С.Н.Рериха, включая все постройки, все картины, антиквариат, коллекции. "Я завещаю свои альбомы, фотографии, досье, различные фильмы, рекламные материалы, относящиеся к моей жизни в кино, два автомобиля и всю ювелирную коллекцию г-же М.Пунача". Это, якобы, завещание Девики Рани, подготовленное после смерти С.Н.Рериха, когда она уже потеряла контроль над своей физической дееспособностью. Далее было подготовлено четвертое завещание, короткое, в одну страницу, и зарегистрировала его Мэри в Дели в отеле "Империал". Почему завещание писалось и регистрировалось там? Почему безызвестные люди Нанда Кумара и Джайя Пан-дея, гостиничные слуги, стали свидетелями завещания, в то время, как у нее, Девики Рани Рерих, было бесчисленное количество друзей в Дели и повсюду, которые были бы только счастливы засвидетельствовать подписание завещания?.. Мэри пошла еще дальше. Она заполучила пятое завещание, когда Девика лежала в коматозном состоянии и не могла ничего подписывать. Это завещание написано большими печатными буквами в больнице, где умерла Девика Рани. Учитывая весь фон событий, такие завещания вызывают подозрение даже в соответствии с законом. Более того, Мэри уже заполучила всю собственность на свое имя. К чему ей понадобилось регистрировать еще одно завещание за четыре дня до смерти Девики Р., причем удостоверять его отпечатком большого пальца, при таких непонятных свидетелях, как доктор Рамана Рао и медсестра Ксавьер? Далее она заявляет, что вся собственность Рерихов передана ей, и она является законным наследником этой собственности. Если это именно так, то почему же она разложила эту собственность по разным местам и спрятала у разных лиц, а не хранила это при себе. Она увезла 37 ящиков в гараж дома, который намеревалась купить. Золото и ювелирные изделия хранились в доме какого-то Прабхакара. Все это и составляет элемент доказательства алчности, постоянно наблюдаемой во всех сделках Мэри Пунача. Она не может сегодня заявлять, что является ангелом, и в ее сердце были только интересы Рерихов. Мы обнаружили, что она намеревалась завладеть всем путем подделывания и фабрикации документов".

24 июня 1994 года, там же: "Драма Рерихов, которая в последние три месяца привлекает общественное внимание, будет продолжена в судах. Секретарь Рерихов М.Д.Пунача, первая обвиняемая, заявила, что все рериховское богатство, захваченное бангалорской полицией во время обысков, "было передано ей с любовью" четой Рерихов, пока они были живы. Для полиции сейчас все встало на свои места. А.Р.Инфант, зам. комиссара полиции, провели поиски свидетельств. В их руках сейчас свидетельство того, что было в наличии у четы Рерихов. Передана видеокассета, снятая Н.С.Бондарчук в июне 1992 года. В ней детально представлены картины Рерихов и предметы искусств, находившиеся в студии Рериха и его доме в имении Татагуни в предместье Бангалора, служившем приютом Рерихам в течение сорока лет... Пунача обвиняется бангалорской полицией в хищении, обмане и предательстве.

Мэри передала полиции Бангалора Чашу Будды - бесценное духовное богатство Рерихов. Чаша была подарена Елене Рерих в 1930 г. ее гималайскими наставниками.

Большинство картин некогда богатой рериховской коллекции отсутствует. Не обнаружено 80 процентов коллекции древней тибетской и монгольской бронзы, насчитывавшей 2500 экземпляров, собранной Николаем и Еленой Рерихами во время их Центрально-Азиатской экспедиции в 1925-1928 годах. Когда в конце апреля производилась опись в присутствии Мэри и давних друзей Рерихов, знакомых с их коллекцией, была обнаружена пропажа многих бесценных экземпляров. 80 процентов утвари, хранившейся в коробках и кладовке, отсутствует. Это включает порядка 50 тибетских икон-танок, собранных братом С.Н.Рериха Юрием Рерихом в начале 40-х годов и привезенных в Бангалор Святославом из России в 1960 г. Они считались самой лучшей коллекцией танок в мире. Именно эта коллекция и другие бесценные предметы похищены. Это преступление против человечества.

Эта коллекция была легендарной и состояла из трех частей. Во-первых, Рерих унаследовал большое количество древних ювелирных изделий от родителей. Во-вторых, он сам был собирателем и особенно любил древнемонгольские предметы. В-третьих, Девика Рани, блистательная супер-звезда индийского кино, очень любила ювелирные изделия и богатые шелковые сари. Давние ее друзья рассказывают, как она любила украшать себя сотнями и сотнями древнемонгольских монет, культовыми драгоценностями, широкими золотыми поясами, длинными и тяжелыми колье с бриллиантами, бесчисленными кольцами.

Все эти ювелирные изделия хранились в большом коричневом чемодане, который с трудом мог поднять один человек. Сейчас всего этого нет. Друзья Рерихов рассказывают также о 380 предметах древнего ювелирного искусства, включая платиновое колье длиной 2,5 фута, богато украшенное бриллиантами, рубинами, изумрудами и другими драгоценными камнями. Его стоимость сегодня превышает 10 миллионов рупий. Из этих 380 предметов бангалорская полиция обнаружила лишь 30 во время обыска банковских сейфов и в домах Мэри и ее родственников. Полиция полагает, что еще одно колье Девики Мэри продала в 1992 году одному торговцу в Бомбее за 5,1 миллионов рупий.

Рериховское наследие систематически уничтожалось М. Пунача с 1989 года, когда престарелая чета переехала жить в гостиницу.

Полиция расследует сообщения прессы о счетах Рерихов в швейцарских банках на суммы 35 млн. долларов. Полиции известен тот факт, что Мэри возила Девику в инвалидной коляске в Швейцарию в марте 1993 года вскоре после смерти С.Н.Рериха. А ведь это было вслед за отказом Девики Рани, по сообщению М.Пунача, сопровождать тело Рериха в Санкт-Петербург по состоянию здоровья!

В ходе следствия и допросов Мэри призналась, что древнее серебро VII-X веков, тщательно собиравшееся Рерихами, было ею переплавлено для своего домашнего обеденного сервиза"!!!

Комментарии излишни.

Я вспоминаю впечатления Л.В. от картин Святослава Николаевича, тех самых, которые хранились в мастерской имения Татагуни, а теперь бесследно исчезли по злой воле Мэри Пунача. Е.И.Рерих предсказывала сыну всемирное признание, он "прославится благодаря его не виданному еще человечеством творчеству"...

Вот строки из предисловия Л.В.Шапошниковой к книге С.Н.Рериха "Стремиться к прекрасному":

"...Я открыла дверь мастерской Святослава Николаевича, и мы вошли в помещение, так хорошо мне знакомое. Я здесь не была с 1990 года, когда работала с наследием Рерихов, переданным С.Н. тогдашнему Советскому Фонду Рерихов. Мастерская сохраняла прежний вид. Бронзовые фигурки стояли на своих местах, по стенам висели все те же танки и миниатюры. На полу, прислоненные к книжным полкам и покрытые полиэтиленом, стояли картины хозяина мастерской. Многие мне были знакомы по выставкам, репродукциям и по личному общению с автором здесь же, в мастерской. Это была Красота, сотворенная большим художником. Но вот, вынутые из полиэтиленовой упаковки, передо мной замелькали картины, которых я раньше не видела. Яркие, светящиеся краски, странные, как будто земные и в то же время неземные формы. Тонкое и красивое женское лицо, возникшее из каких-то причудливых облаков, деревня и в то же время не деревня, река, идущая сквозь горы и освещающая их изнутри. Я затрудняюсь и сейчас дать точное описание увиденного мною мира. Но тогда я поняла, что на двухмерном пространстве полотна Святослав Николаевич изобразил тонкий мир четвертого, а может быть и более высокого измерения. Он видел и прозревал этот мир своими утонченными центрами, своей высокой энергетикой. Имея в своем распоряжении язык двухмерного пространства, он сумел с его помощью максимально приблизиться к иному миру, открыть как бы окно в него и доказать беспредельную возможность искусства. Полотна несли людям уникальный опыт самого мастера и повествовали о реальности и доступности нездешних миров. Картины подтверждали то, что сам человек, неся в себе миры более высоких измерений, является как бы мостком между ними и миром плотным. Книги Живой Этики, повествуя об особенностях космической эволюции, утверждают, что сближение миров различных измерений, различных состояний материи - есть одна из важнейших черт наступающего этапа эволюции. Я рассматривала странные и необычные картины великого художника, провидца и мудреца, одного из тех, кто облегчает нам путь к сверкающим вершинам Духа"...

Увидим ли мы когда его творения, или им суждено будет безвременье?

В феврале 1993 года министерство юстиции России приняло решение снять первый пункт Устава МЦР, говорящий о его правопреемственности СФР. В стане врагов началось ликование, борьба, им казалось, подходила к развязке. И опять некий Кувшинов из далекого Кемерово пишет Председателю Верховного Совета Р.И. Хасбулатову:

"Российская общественность крайне обеспокоена ситуацией, сложившейся вокруг наследия Рерихов в нашей стране. В настоящее время это наследие оказалось в руках группы лиц, не имеющих никакого юридического права, ибо Международный Центр Рерихов не является правопреемником Советского Фонда Рерихов... В связи с этим мы обращаемся к Вам с предложением о немедленном создании Государственного музея семьи Рерихов".

Однако, в марте этого же года министерство юстиции дало разъяснение по поводу своего февральского распоряжения: "Указанное распоряжение, - писал заместитель министра Г.Г.Черемных, - ни в коей мере не связано с решением вопроса о правопреемстве и праве собственности Международного Центра Рерихов на имущество Советского Фонда Рерихов и не ограничивает правоспособности Центра, как юридического лица, Устав которого зарегистрирован в Минюсте. Имеющиеся в министерстве юстиции учредительные документы по регистрации Международного Центра Рерихов подтверждают факт создания указанного Центра на основе Советского Фонда Рерихов путем преобразования по инициативе дарителя С.Н.Рериха в Международный Центр, что является определяющим при установлении правопреемства".

Но противная сторона продолжала ссылаться на февральское распоряжение Минюста и по-своему его истолковывать.

Руководство Комиссии по культуре Верховного Совета понимало всю сложность и опасность положения МЦР. Комиссии также стало известно о позиции руководства отдела по культуре при Правительстве РФ. Правопреемником С. Житенева стал его соратник И.Шабдурасулов. Им было сделано несколько устных заявлений о создании государственного музея на костях общественного. Обеспокоенный таким оборотом дела, председатель Комиссии Федор Дмитриевич Поленов направил письмо вице-премьеру В.Ф.Шумейко, министру культуры Е.Ю.Сидорову и Ю.Д.Воронину. Он напомнил государственным мужам, что С.Н.Рерих передал наследие Центру при условии, что последний "должен иметь статус общественной организации". Старый русский интеллигент Поленов настаивал на выполнении воли покойного.

Все это время средства массовой информации не переставали держать общественность в напряжении. Проходили пресс-конференции в защиту воли покойного и доброго имени Шапошниковой. Тысячи телеграмм шли в адрес президента РФ, министра культуры РФ, МЦР. Равнодушных не было. Среди рериховских обществ пролегла демаркационная линия "за" и "против".

"За" было множество славных сынов и дочерей Отечества, известных и мало известных, очень известных и совсем не известных, но знавших, что воля дарителя свята, что Святослав Николаевич знал, в чьи руки отдавал наследие, что даже по земным меркам двадцатилетняя дружба двух великих людей планеты, предшествовавшая этому, была залогом неслучайного выбора дарителя.

Так от века было на Руси.

К оглавлению

Назад

Далее